Сергей ЛЕЖНЕВ (г. Новосибирск) ОГНИВО

Лежнев

Проснулся я как от удара током, рывком вернувшись в реальность. На часах светились цифры 00-46. Рядом тихо дышала жена, а за окном как обычно шумели проезжающие машины, но это были привычные фоновые звуки. Устроившись поудобней, я приготовился продолжать сон, но из-за двери послышалось лёгкое царапание. «Кот», — сразу же пришло в голову. По молодости и наглости, когда ему становилось скучно, он беззастенчиво начинал шкодить, о чем свидетельствовали изодранные обои, мебель и двери. Нужно было вмешаться, иначе шум и ущерб будут возрастать.

Поднявшись, я вышел в гостиную, но кот, как ни в чём не бывало, вытянувшись спал на диване. Шуршание раздавалось из кухни. «Странно», — подумал я, отправляясь на звук. Войдя на кухню, я видел сидящего на столе маленького, чуть больше кота, заросшего волосами и бородой… гнома? «Домовой», — догадался я. Опешив, я застыл, в изумлении смотря на него.

Домовой, поёрзав на месте, неожиданно приятным низким голосом с лёгкой иронией сказал:

— Отомри хозяин, — и, помедлив пару секунд, уже серьёзно добавил, — у нас мало времени.

Такое совсем человеческое обращение помогло мне справиться с первым удивлением. И я начал успокаиваться, хотя сердцебиению было ещё далеко до нормы. В домовых я теоретически почти верил, мне бабушка много рассказывала про разную нежить. Кроме того, всегда интересовался темами про сверхъестественное, так что подготовка воспринять новую реальность у меня была. Стряхнув оцепенение, я спросил первое, что пришло на ум:

— Что это значит?

— Беда, хозяин, — упавшим голосом сказал он, — ыйык огниво забрал.

Вот здесь меня прорвало:

— Что за хрень! Какой ыйык? Какое огниво? И причём здесь я? — нервы всё-таки расшалились, я с трудом сдержался, чтобы не сорваться на повышенный тон. Было от чего. Нежить является среди ночи, даёт понять, что ему что-то от тебя нужно. Но говорит загадками. Я не на шутку разозлился.

— Хозяин, не время задавать вопросы. Нужна твоя помощь, мне одному не справиться, — заявил домовой, не обратив ни малейшего внимания на моё раздражение.

— Какая такая помощь? — снова опешил я.

— Пойдём, хозяин, по дороге я тебе всё расскажу, — домовой осёкся и, хмыкнув, добавил. — Почти всё.

Потом я многократно удивлялся себе, но как-то сразу поверил, и, не задавая вопросов, преисполнился готовностью следовать за ним. Приняв решение, я стал быстро, стараясь как можно меньше шуметь, одеваться. Собравшись за несколько минут, тихо, чтобы не разбудить домашних, сказал:

— Я готов, куда пойдём?

— Куда пойдём я знаю, и это не важно, важно как, — загадочно сказал домовой.

— Не понял.

— Расслабься хозяин, вашими дорогами мы хотя и можем ходить, но это долго, утомительно и засветиться очень легко, что в наших кругах не приветствуется. Так что пойдём нашими дорогами, но ты по ним ходить не умеешь, поэтому понесёшь меня, а я буду нас вести, — без запинки выложил он, показывая немалое умение поговорить.

«Нужно постараться выведать, где он так наловчился. Они вроде по одному живут», — подумал я. Вслух же сказал:

— Говори, что делать, — по многолетней привычке, когда дело доходило до действия, я не любил лишних слов.

— Посади меня себе на шею.

Размером он был чуть крупнее большого кота, и весил соответственно — килограммов двенадцать. Расположившись у меня на шее как ребёнок с папой на прогулке, домовой, поёрзав, уселся поудобней. 

— Подойди к стене, — приказал он.

Я подошёл.

— Закрой глаза.

Я закрыл. Но спохватившись, открыл с вопросом:

— Зачем?

— Хозяин, ну почему вам людям и всё нужно знать заранее? — высказал недовольство домовой. — Ты веришь, что сквозь стены можно ходить?

— Наверное можно, но верится с трудом, — честно ответил я.

— Вот видишь, не веришь. С закрытыми глазами не увидишь момент перехода, мне проще будет тебя провести. Закрой глаза и слушай, что старый мудрый домовой говорит.

То, что он не хочет мне вреда, это я уже давно понял. Поэтому противиться не стал и послушно снова закрыл глаза.

— Иди вперёд, — прошептал он мне в самое ухо.

Секунду поколебавшись, я сделал первый шаг, приготовившись упереться в стену. Но этого не случилось, и я сделал следующий, затем ещё и ещё. Сопротивления я почти не чувствовал, так, лёгкий встречный ветерок.

— Можешь открыть глаза, — разрешил домовой когда мы прошли шагов десять.

Больше всего это напоминало вытянутый по струнке тоннель, сходящийся на конце в точку. Вот только дорога эта тоннель именно что только напоминала. Точка располагалась слишком близко к нам, вместо стен была серо-лиловая субстанция, похожая на вату. Под ногами она вела себя так же как вата. От очередного изумления я опять застыл на месте, рассматривая открывшийся путь.

Из оцепенения меня вывел ехидный голос домового:

— Хозяин, ты же уже большой, а как дитё малое замираешь с открытым ртом от каждой неожиданности. Пошли уже.

— Ну, ты и язва, — огрызнулся я, его манера выражаться меня забавляла, но промолчать я не мог. И уже спокойно добавил. — Командуй.

— Ты чего, дороги не видишь? — в своей манере высказался домовой.

Я двинулся вперёд. Домовой завёл разговор:

— Отвечаю на твои вопросы: ыйык это тот, кто забрал огниво; огниво это ужасно нужная в хозяйстве вещь; ты здесь притом, что так как огниво не сберёг я, то и возвращать мне, но одному мне не справиться, а ты мой хозяин, значит должен помочь, — затараторил домовой.

— Это я и так понял, — прервал я, — давай по порядку.

— Ну, давай, — согласился мой наездник, — спрашивай.

Продолжая идти вперёд, я стал задавать вопросы:

— Как тебя зовут?

Домовой хмыкнул. Помедлил.

— Не грей голову, хозяин, ещё ни один человек не произнёс имя домового правильно. Зови меня просто: домовой, — ушёл он от прямого ответа.

И тут я вспомнил, как бабушка рассказывала, что имя домового есть большая тайна. Вопрос был неуместен, так что я быстро сменил тему:

— Ыйык — странное имя, он один из ваших?

— Нет, он местный, жил здесь ещё до нас. Эти прежние вообще странные. Ыйык это не имя, скорее состояние. Раньше их много было, да и сейчас есть. Но я с ними до сего дня не встречался, о них старейшины рассказывали.

— Так он домовой или кто? — уточнил я.

— Да нет же, он дух, какой-то из духов народа, который жил здесь до вас. Я в них не очень разбираюсь.

— Понятно, и что он задумал?

— Когда ушёл старый народ, его то ли забыли, то ли он сам не пошёл, в общем остался. А духи без поклонения и жертвоприношения нормально существовать не могут. Поэтому он быстро захирел. Потом вы построили на месте его селения город. Его заело то, что он дух этого места, а о нём никто не знает и не поклоняется. Но сделать ничего не мог, силы увяли. Совсем обозлился, — домовой замолк, затем продолжил, перескочив на другую мысль. - Ума не приложу, как он про огниво узнал.

— Так, — сказал я, привлекая его внимание. — Если я правильно понял, ыйык хочет вернуть утраченное состояние и собирается это сделать с помощью пресловутого огнива.

— Ты правильно понял, хозяин, — подтвердил домовой. — Только не называй огниво пресловутым.

— Хорошо, не буду, рассказывай, что за огниво такое?

— Огниво… огниво, — замялся он, не зная как передать мне то, что для него было очевидно, — зажигалку свою помнишь?

— Какую? — опешил я.

— Красивую.

Несколько лет назад у меня была зажигалка Zippo. В то время такие вещи были в большой моде. Как-то она бесследно исчезла, что самое интересное прямо из дома, и как меня не пытались переубедить домашние, я отчётливо помню до сих пор, где её оставил. Догадка сверкнула молнией, и я выразил её вслух:

— Так это твоя работа!

— Прости, хозяин, но она мне очень нравилась, — виновато признался домовой. — Не удержался.

— Да ладно, — сказал я. — Что дальше?

— Потом мы из нее сделали огниво. Мы тогда подумали: зажигалка — штука для  добывания огня, а почему бы не сделать средство для призывания магического огня? Старались всем обществом, даже Симаргла помочь попросили, он как раз по части и огня и домашнего чародейства. В конце концов собрали и поместили в зажигалку частичку изначальной природной сущности, чтобы можно было брать силы для каких-либо свершений. Но что-то пошло не так, и получился у нас амулет огромной силы. Не только в помощь по дому, как изначально задумывался, но и способный помочь в больших делах. Только мы проверять не стали — в каких и насколько. Так у нас появилось огниво, — домовой замолчал.

Я не стал перебивать, так как чувствовал, что он ещё не закончил. После небольшой паузы он сказал:

— Мутно, конечно, но извини, хозяин, понятней объяснить не могу. Самое опасное во всём этом то, что огниво может служить источником для любого, кто сможет им пользоваться. Хранить огниво выбрали меня, зажигалка ведь была моя… твоя. Не пойму одного, как ыйык о нём узнал, ведь поклялись хранить тайну. Видать, не совсем обессилел дух. Короче, охмурил он меня и огниво забрал.

— Откуда ты знаешь, что это был именно ыйык, ты же его не видел?

— Лох ты, хозяин, — обиделся домовой, — я же не твой кот, который только жрать и шкодить умеет. Я — Домовой, живу долго, умею много. Да и духов повидал немало. Так что знаю точно.

— Ладно, не обижайся, — примирительно сказал я.

Но он ещё сильнее заёрзал у меня на шее, видимо мои слова были так, капля, а волновали его обстоятельства похищения амулета. Тяжело вздохнув, домовой продолжил:

— Так как огниво не уберёг я, то мне и добывать его обратно. Но с ыйыком я не справился, когда он огниво забирал, а уж сейчас, когда огниво у него, и подавно не справлюсь. Сил у него стало больше.

— Но чем я-то могу помочь? Мне с духами дела иметь не приходилось. Да и о том, что они есть, только сейчас узнал.

— На тебя он сразу нападать не станет. Сначала захочет узнать, зачем ты пришёл, — пояснил домовой, — потом попробуем договориться.

Тем временем наш путь подходил к концу. Впереди уже отчётливо было видно, как тоннель заканчивается ватной стеной. Подстрекаемый любопытством, я не удержался и всё-таки задал вертящийся на языке вопрос:

— Как ты это сделал, я имею в виду дорогу?

— Обычное дело для того, кто ведёт потаённую жизнь и владеет кое-чем. Когда нам нужно, мы, вместо того чтобы тащится по поверхности, прячась за каждым кустом, прокладываем путь от места до места. К тому же дороги эти, — домовой замялся, — лежат как бы вне нашего мира, поэтому получаются короче.

Пользуясь случаем, я задал ещё один, вертящийся на языке вопрос:

— Где ты научился так гладко говорить? Я думал, домовые — отшельники, сидящие по своим домам, и ни с кем не общаются.

— Ну, это ты зря, для вас, людей, вообще существует только два мнения: ваше и неправильное. У нас, так же как и у вас, существует общество, только мы вместе собираемся гораздо реже, чем вы. Но все важнейшие вопросы мы решаем сообща, и важная информация у нас распространяется, и совет старейшин у нас есть. Да и настоящего народоправства у нас побольше будет. Обмануть нас сложнее.

— Что это ты так мудрёно, народоправство, — перебил я его, — сказал бы просто, демократия.

— Э, родной, под лозунгом «За демократию!» столько мерзости сделано, что слово это у нас не приветствуется.

— Ну, прямо коммунисты какие-то.

— А у нас врать не принято, говорим как есть.

В этот момент мы дошли до конца тоннеля, и я остановился перед ватной стеной.

— Закрывай глаза, — сказал домовой.

— Да не нужно, я уже верю, — мне было любопытно, как это выглядит.

— Ну как хочешь, — равнодушно позволил он. — Пошли.

Несмотря на то, что я был готов, пришлось сделать над собой усилие. Но справившись, я сделал большой шаг и погрузился в субстанцию. Ну, в целом я был разочарован, перед глазами стоял серо-лиловый туман. Ощущения были те же: лёгкий напор воздуха и всё. Пройдя несколько шагов, я неожиданно вышел в холодную ночь прямо из стены.

Потратив некоторое время на восстановление зрения, я рассмотрел, что мы пришли в парк. Это был старейший в городе парк, существовавший ещё со времён основания города. Разбираясь немного в краеведении, я знал, что до прихода русских на этом месте находилось укрепление местного народа. Ыйык должен жить здесь.

— Ну и как мы будем искать этого ыйыка? — спросил я.

— В центре парка есть камень, он живёт там, — ответил домовой. — Дойдём, я его позову.

Парк не большой, до камня было всего несколько минут. Камень был явно не с давних времён, скорее всего его привезли, когда по границе парка выкладывали подпорную стенку. И по какой-то причине оставили здесь.

— Камень-то не древний, — отметил я.

— Да тут от старины и не осталось почти ничего, а даже духу нужен дом, вот он и приспособил то, что было, — пояснил домовой. — Тихо, буду вызывать. Спусти меня на землю.

Мой спутник, оказавшись на земле, принялся ходить вокруг камня. При этом бормоча, что-то себе под нос. Слов я разобрать не мог, да и подозреваю, всё равно не понял бы. Вскоре над камнем стало проступать едва заметное свечение. С каждым словом домового оно становилось более ярким.

Как я ни старался, но пропустил момент, когда появился ыйык. Свечение приобрело очертания вполне человеческой фигуры. Домовой прекратил хождение и что-то сказал ему. В следующее мгновение земля под нами стала зыбкой, и мы провалились в никуда.

Отойдя от испуга и вернув себе возможность воспринимать окружающее, я увидел всё ту же серо-лиловую вату вокруг. Только на этот раз мы находились в подобии зала, из которого не было выхода. Напротив нас сидел ыйык, фигура его окончательно приняла человеческие очертания, да и, судя по позе, привычки у него также были вполне человеческие.

Немного помолчав, ыйык заговорил, я снова был удивлён, в который раз за эту ночь. Я ожидал услышать что-то неестественное, этакое загробное, либо громогласно рыкающее, но у него оказался вполне нормальный человеческий голос.

— Чего тебе нужно, лохматый зануда? — его манера выражаться окончательно добила меня. Я сел на пол, благо подушки были ни к чему, и предоставил разбираться с ыйыком домовому.

— Вернуть своё, — огрызнулся домовой.

— Ну, ты нахал, — хмыкнул ыйык. - А его зачем притащил?

- На самом деле огниво это — его, — соврал домовой, пихая меня в бок, — вот он пришёл договориться.

Он замолчал и выразительно посмотрел на меня. Как у всякого человека, которого подставили, в душе у меня всё кипело от такого вероломства, но делать нечего, нужно было ввязываться. Откашлявшись, я начал:

— Ты взял не свою вещь, не для тебя она была сделана…

— Не вешайте мне лапшу на уши, — перебил меня ыйык, — я не кретин и отлично знаю, что вы, потаённые, в свои дела людей не посвящаете, пока петух не клюнет. Готов спорить, что этот узнал про огниво не больше часа назад.

Я окончательно потерял способность удивляться. В моём понимании дух, тем более дух древних кочевников, должен выражаться как-то иначе. Но видимо в духах я разбирался ещё хуже, чем в домовых. Но он был прав, это понял и домовой, поэтому вновь взялся за переговоры сам.

— Верни огниво, — просительно начал он, — в него нами столько вложено. Второй раз у нас не получится. Да и не твоё оно.

— Если бы оно мне было не нужно, я и брать бы его не стал, — уже другим тоном сказал ыйык. — Для чего, ты уже и сам догадался. Я про тебя давно знаю, и все говорят, что ты умный и даже мудрый. Поэтому или вали отсюда, или предлагай свои условия.

Домовой замялся, видимо предложения у него не было. Ыйык начал сердится. Обстановка становилась опасной, судя по всему огниво действительно значительно прибавило сил духу, уж очень он был уверен в себе. Ыйык стал виден ещё более отчётливо, свечение стало резче. Это подтолкнуло меня вмешаться, хотя я не имел представления, как решить это дело.

— Разрешите спросить? — вкрадчиво начал я.

Оба обратили внимание на меня: домовой с надеждой, а с каким выражением смотрел дух, определить было нельзя, проявился он ещё все же не так отчётливо. Но то, что я для него почти пустое место, было ясно и так.

— Что у тебя? — пренебрежительно спросил ыйык.

Гордыня его явно росла. Переговоры есть переговоры, придётся ему подыгрывать.

— А каковы ваши условия? — стараясь вложить в вопрос всё уважение, на какое был способен, спросил я. Вся надежда была на то, что ыйык сам заговорит про условия.

— А почему ты так уверен, что мы договоримся? — надменно заявил он, но всё-таки в его голосе прозвучала заинтересованность.

Я был на правильном пути, это хорошо. Плохо было то, что я не представлял, о чем мы станем договариваться. От усиленной работы мозга я даже вспотел, но пока усилия были тщетны. Домовой молчал и вообще выглядел безучастным.

— Ну? — нетерпеливо спросил ыйык, так и не дождавшись от нас ответа.

Предложение сложилось в голове как-то само собой. Я облегчённо вздохнул и начал излагать:

— Если я всё правильно понял. Люди про тебя забыли, перестали приносить тебе жертвы и ты превратился в подобие того могучего духа, которым когда-то был. Силы не стало, и ты самостоятельно не можешь вернуть себе былое уважение и почитание. Тем более, что ныне живущий здесь народ о тебе даже и не знает. Для этого ты забрал у домовых огниво, могучий амулет, чтобы с его помощью произвести какое-то действие. Действие должно послужить твоему возрождению. Правильно?

— Правильно, — равнодушно подтвердил он и снова поторопил. — Предлагай уже.

— Акции, да ещё с использованием малоизвестных приспособлений, чреваты непредсказуемыми последствиями. Ещё неизвестно, на что способно огниво. Ты его не делал, и как им пользоваться, не знаешь, — видимо, я попал в точку, так как ыйык стал наливаться нехорошим свечением, явно начиная сердиться. Нужно было срочно разряжать обстановку. — Но могу предложить тебе путь проще.

Видя, что он стал угасать, я сделал паузу, нужно было перевести дух.

— Ну, продолжай, — уже заинтересованно поторопил ыйык.

— Хочу предложить сделку, — продолжил я, кожей ощущая, что дело выгорит. — Огниво тебе нужно для того, чтобы вернуть прежнее уважение и почитание. Не хочу даже представлять, каким образом. Но ты уже доказал свою силу и решительность. Правда перед потаённым народом, — я кивнул в сторону домового, сидящего с круглыми от удивления и непонимания глазами.

Видя, что оба созрели, я приступил, наконец, к делу:

— Поэтому предлагаю, чтобы домовые нашего города уважительно относились к ыйыку. И частичку того, что они таскают у своих хозяев, жертвовали в его пользу. Так как он жил здесь раньше них.

— Какое такое уважение и жертва, — взвыл домовой, — мы никогда ни под кем не ходили. Да мы вообще… Да без нас … — завис он от возмущения.

— Не кипятись, — стараясь успокоить его, мягко сказал я, — никто не хочет заставить вас под кем-то ходить.

— Ты же не будешь вмешиваться в их дела? — спросил я у духа.

— А зачем они мне, — ответил он и спросил сам. — Я не понял, а как же люди? Ведь я всегда жил с ними, помогал им, а они меня задабривали.

- Какая тебе разница, кто тебя будет задабривать и кому ты будешь помогать?

- Да в общем-то никакой, — протянул ыйык.

— Как это задабривать? — снова возмутился домовой.

— Да не волнуйся ты так, — сказал я, — немного имущества ваших хозяев и всё.

— Дань платить? — снова вскинулся домовой.

— Да какая дань? — возразил я. — Просто вместо двух печенюшек будете умыкать три, одну посвящать ыйыку. Зато у вас будет огниво.

— Ну, как-то… новые обязательства, — раздумывая, протянул домовой.

— За всё нужно платить, — отрезал я. — Мы получаем обратно огниво, йыык получает уважение и подношения. Я за всех людей сказать не могу, да и не нужно им знать, но буду тоже подношения организовывать. Когда там положено? — обратился я к духу.

— Весной.

— Вот, каждую весну, скажем в апреле, буду делать жертвоприношение. Устроит такой вариант? — пообещал я.

— Вариант неплохой, — согласился ыйык, — но я не хочу совсем остаться без силы огнива; того, что я получил сегодня, у меня не было несколько веков.

— Вот видишь, не хочет он отдавать, — высказался домовой и тихо добавил как будто для себя, — а я не знаю, как буду договариваться со своими.

— Но ты сам ведь не против? — надавил я.

— Нормальный выход, — согласился он.

Я обратился к духу:

— От огнива тебя отлучать не будем, — как-то само получалось, что я уже считал себя участников всей этой фантасмагории с правом голоса, — но для этого тебе придётся наладить отношения с ним, — я кивнул в сторону домового.

— А вам, — сказал я, уже обращаясь к домовому, — нужно найти с ыйыком точки соприкосновения. Своих убедишь, что огниво того стоит. А чтобы всем договаривающимся сторонам было сподручнее, огниво я пока заберу себе, отдам, когда договоритесь.

Домовой растерялся. Дух же, снова наполняясь свечением, прошипел:

— А не боишься, что опять заберу?

— Нет, — повёл я головой, — у вас врать не принято, договор есть договор.

Ыйык сразу погас и уже примирительно сказал:

— Я согласен.

— Я тоже, — со вздохом согласился домовой.

— Договорились, — констатировал я, протянув руку вперёд, предлагая скрепить сделку рукопожатием.

Секунду помедлив, дух протянул свою, на ощупь она напоминал все ту же вату, только совсем невесомую, видимо природа не заморачивалась на поиск замены удачным решениям. Сверху домовой водрузил свою. Не разнимая наших рук, я протянул другую, уже распорядившись:

— Огниво.

Не споря, ыйык положил на мою раскрытую ладонь хорошо знакомую зажигалку, так называемое огниво. Выпустив его из рук, он не сильно изменился, но как-то немного притух. Убрав огниво в карман, я встал, размял затёкшие ноги, обратился к домовому:

— Как договоритесь, вместе придёте за огнивом. А сейчас домой, а то утро скоро.

— Не гони, хозяин, с огнивом быстро вернёмся, — в своей манере заявил окончательно упокоившейся домовой, — хотя да, пора.

Путь домой я собрался проделать в обратном порядке, а по дороге подробно допросить домового. Домовой, забравшись мне на шею, распорядился:

— Зажги огниво и пойдём.

Я чиркнул кремнём, над фитилём поднялся зеленоватый огонь, мы вошли в стену … и вышли уже в мою квартиру.

— Как так? — в который уже раз опешил я.

— С огнивом по дорогам можно не ходить, — был ответ. — Оно много чего может.

Очутившись дома, я приготовился приступить к домовому с расспросами. Но как-то сразу мои глаза начали слипаться, видимо домовой понял, что я буду расспрашивать, и напустил на меня сонливость. Поэтому попрощались мы без лишних слов. Я быстро разделся, лёг и провалился в сон…