Галина СОЛОВЬЕВА (г. Бор, Нижегородская обл.)

ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ

Сегодня в школе пилотов практические занятия, за мной проследит как обычно старинный папин товарищ. Летать с дядей Ваней в паре я с детства обречена. Папа так и сказал: «А напарником будет тебе Пахомыч. Или в школу назад отправлю, теорию преподавать».

Вот она, женская доля. Можно сколько угодно ловко побеждать в борьбе или в беге, управлять кораблем «Земля-космос», стрелять из всех видов оружия и парить с моторчиком «CARLSON», любуясь косыми изгибами перистых облаков. Все равно эти увальни парни приковыляют вразвалочку и начнут обсуждать-хихикать, как ловко они уступили дочери генерала. Мол, приходится отставать, зато по карьерной лесенке вот-вот поскачут вприпрыжку. Ага, размечтались-расквакались. Генерал Стародуб подхалимам звездочки не раздает.

Нам с майором определили контроль в квадрате «четыре» у Бермудского треугольника. Рядом Куба, Ямайка, Гаити. Замечательные места, облюбованные туристами. Прозрачные теплые воды, сахарные пески, ажуры богатых отелей в обрамлении хрустальных бассейнов и тропического многоцветия. Сколько папу ни уговариваю приземлиться на этот песочек, у него каждый отпуск рабочий в ритме срочного Апокалипсиса. И с друзьями не отпускает — совершеннолетие дочери взрослением не считается.

— Диана, спустись пониже, — предложил мой усатый нянь. И вынул какой-то прибор, закрепил на панель управления.

— Дядя Вань, это что?

— Баловство, Витек всучил перед отлетом. Искал мой племяш, понимаешь, переходы в иные миры, чтоб на другие планеты не ковылять, а подпрыгивать. Миг — там. Секунда — обратно.

Я кивнула, скрывая ухмылку. Легендарный племяш дяди Вани многое сконструировал не нашедшее применения в безнадежно скучной действительности. А когда получил предложение лететь к Эпсилону Индейца (ковылять в его понимании), с восторгом поковылял. Давным-давно это было, до моего рожденья. С тех пор Земля принимает разрозненные сигналы, что всего лет десять назад полет проходил нормально. А дядя Ванечка носится с заветными изобретеньями по инстанциям-канцеляриям. Что-то пристроили к делу, остальные велели на свалку. Но верный майор не сдается, зорко косит на экранчик с дребезжащей неоновой сеткой. Авось, как раз в этом месте, в момент, пока мы тусуемся, материя всколыхнется, дыра в другой мир разверзнется, зафиксируется научно, и счастливое человечество получит-таки объяснение загадочных исчезновений самолетов и пароходов.

Ничего оно не получит. Не сегодня, по крайней мере. Вон как ловко острые яхты поднимают-пенят волну, как лениво вальяжные лайнеры с разомлевшими пассажирами огибают райские земли. Мистический «белый туман» никого с пути не сбивает, горячие воды Гольфстрима не затягивают в завихрения, не выросшие до неба метановые пузыри самолетики не заглатывают. Тишь-гладь-благодать, скука смертная. Эх, скинуть бы летную форму, поваляться на жгучем песочке.

— Внимание! Всем-всем-всем! — зашумел по кабине взволнованный дискант лейтенанта Серегина. — Всем внимание на экран! Исчезает лайнер «Аллигатор»! Всем в квадрат пять! Береговую охрану к действию!

На вспыхнувшем мониторе двухэтажный белый красавец носом шел… в пустоту! Двигался и исчезал! А туристы на срезанных палубах беззаботно лежали в шезлонгах, потягивали коктейли, играли пестреньким мячиком! И не замечали опасности!

— Мать твою! — Дядя Ваня рывком развернул самолет. Уже секунд через десять мы увидели вдалеке болтающийся в волнах обрубленный хвост корабля и спасатель «С-23», зависающий над кормой.

— Вы в опасности! Поднимайтесь на борт! — в рупор кричал Серегин. Он спускался вниз в «гамаке», он подбрасывал беззаботным еще десяток хвостов! Призывы не достигали ушей, «гамаки» не касались палубы. Их отталкивало каким-то невероятным полем. И Серегин завис, беспомощный, под жутким углом в сорок градусов к тающему кораблю. И не мог на него сойти, ударялся о что-то прочное.

— Улавливаю излучения, не характерные для элементарных частиц Земли, — вдруг произнес мужской голос.

— Витя?! — подпрыгнул майор.

На экране прибора возникла, закружилась стальная воронка. Она как будто затягивала.

— Вероятность открытого портала в иное измерение достигает девяноста девяти процентов. Мы приближаемся…

Приближаемся в чёрт-те куда! И знакомое чувство опасности окатило сладкой волной! А на лице дяди Вани, обычно сонливом и нудном, вдруг проступили азарт и безумие первопроходца! Ох, плохо, плохо знал папа своего старинного друга. Он думал, всю жизнь доверял дочурку-сорвиголова осторожному и премудрому. И ни разу не озаботился элементарным вопросом: а кто мою бесшабашность взращивал и лелеял?

Мы обменялись взглядами. Мы понимали друг друга. Дядя Ваня нажал красную кнопку прибора.

— Копирую излучение портала, — отозвался довольный «Витя». — Мы входим в портал.

Последнее, что я увидела — исчезнувший хвост корабля и отброшенный мощным толчком «С-23» с болтающимся лейтенантом. Нас втянуло и закружило. Темень, свет, взрыв, удар! И мы на твердой поверхности. Самолет ткнулся носом в стену, но вроде не развалился. Лишь лобовые стекла, сверхпрочные-титанированные, рассыпались по кабине. Дядя Ваня меня приучил в полете шлем не снимать, защитная маска щелкнула, спасла и профиль, и фас. А сам… Его голова, разбитая, кровоточащая, с углами торчащих стекол…

— Дядя Ваня! Ты жив? Ты жив?

— Ты откуда свалилась, чувырла? — Через дыры на нас смотрели обросшие жирные морды. Мужские и женские. Ухмыляющиеся неадекватно трагической ситуации. Но они говорили по-английски. И я закричала по-английски:

— Чистой воды, скорее!

Не сразу, но морды прониклись. Кто-то лениво сдвинулся, на их место встали другие. Я спешно открыла аптечку, обтерла ладони спиртом, принялась удалять пинцетом окровавленные осколки. Майор Коровкин стонал, но в сознание не приходил.

— Позвольте помочь вам, мисс, — отодвинув плечами лохматых, к окнам приблизились двое, аккуратные и подстриженные. — Я Бертам Килли, врач.

— Вы доктор? Сюда, скорее! — я выскочила из кабины, уступая кресло пилота.

И ахнула: над самолетом подрагивала, гудела загибистая стена, ободранная, металлическая. Я голову запрокинула, невольно шагнула назад, рожи захохотали. Над землей возвышался… корабль! Тот самый, пропавший, двухпалубный! Утопающий килем в траве!

— Позвольте представиться, мисс, я капитан Эдвард Льюс, — второй джентльмен доверительно коснулся моей руки, отстраняя от любопытных. — Давно вы здесь?

— Пять минут. Мы с майором бросились за вами, едва корма «Аллигатора» пропала из виду.

— Спасатели курсанты? Нас вроде предупреждали, теперь я припоминаю… — капитан задумчиво посмотрел на маленький самолет. — Но я вынужден огорчить вас, мисс. С тех пор пролетело пять лет.

— Пять лет?!

— Увы, это правда. Посмотрите на этот корабль, он разрушается без надлежащего ухода. Посмотрите на этих людей. Они отупели от сытой и беззаботной жизни. Посмотрите на этих детей. Они все родились после нашего перемещения.

Множество малышей бегало по поляне между собранными небрежно домиками из прутьев. Над кострами жарилось мясо. Аборигены в потрепанных легоньких одежонках с живописными вставками из натуральных шкурок окружали нас плотным кольцом, но близко не подходили, повинуясь приказу кэпа. Пролетели годы для них... Эти люди их как-то прожили, в любви и активной деятельности. А для нас? Я невольно потерла пальцами по щекам, но морщины не обнаружила.

— Почему не сдвигаетесь с места, не передаете сигнал SOS? За пять лет земной шар можно обогнуть по экватору.

Капитан посмотрел печально:

— Мы не на Земле, мисс. Мы тихо сидим на острове и не рискуем даже производить разведку.

Чокнутый, точно чокнутый. Лесочек вокруг правда чудный, подернутый розовой дымкой, но мало ли странных растений произрастает в тропиках?

— Поглядите на небо, мисс.

Я взглянула. Светили два солнца. Одно желтое, вроде нормальное. А второе — мелкое, синее, словно газовая горелка…

Развернулась, пошла к самолету. Спокойствие, четкость, отстраненность. Спокойствие движений, четкость мысли, отстраненность от чудовищной реальности. Спасатели не паникуют. Непостижимое следует воспринимать как обыденное. Надо упростить задачу. Надо отбросить лишнее, выделить самое главное. Главное — возвращение на Землю. Анализировать подробности будем потом.

В самолете хлопотливый доктор уже перенес дядю Ваню в салон, уложил на разобранное сиденье.

— Я раны промыл и заклеил. Майор скоро придет в сознание.

— Спасибо вам, док.

Я уставилась на приборчик. Если Витя был не дурак, то обязан был предусмотреть возвращенье в исходную точку. Так и есть. Голубая кнопка — и вот они на экране, Бермудские острова!

— Формирую портал возврата…

Выключила портал. Подключила усиленную титанику, чтобы стекла восстановились. Обошла самолет. Проверила работу двигателей. Летать можем, летать будем.

— Доктор, я способна взять на Землю тридцать человек. За остальными прилетим с большим транспортом.

— На Землю? Уверены? Сможете? — Килли заволновался, бросился к капитану.

Решение приняли скоро. На Землю надо отправить болезненных и детишек, за которыми матери не следят. Эти матери и отцы воду пьют из ручья Забвения, протекающего поблизости. Что за природные компоненты в коварный ручей поднамешаны, нам понять не дано, но мозги разбавляют изрядно. Туристы забыли Землю, дремучих лесов не боятся, полупьяные, вечно довольные. Лишь доктор да капитан, да немногие члены команды употребляют воду из далеких чистых источников, на них весь порядок держится.

Больных и детей привели, прикрепили к сиденьям ремнями. Капитан передал со мной рапорт начальству. Я презентовала доктору ящик медикаментов. Тепло распрощались в надежде на самую скорую встречу.

Лохматеньким надоело кружить вокруг битой техники, отправились кушать шашлык. Я взлетела по вертикали, нажала на синюю кнопку. Ринуло, завертело! Темень, вспых, взрыв, удар!..

Дышу, значит, я существую. С надеждой открыла глаза. Качаюсь на синих волнах — самолет успел распустить спасательную платформу. Лобовое стекло вдребезги, за спиною крики и плачь, все живы, немножко поранены.

Сверху падает «С-23», рядом шлепается, швартуется. Лейтенант Серегин и практикант Калинка бросаются к окнам:

— Диана? Ты как? Нормально? А где товарищ майор?

— В салоне. Сколько лет нас не было?

— Шутишь? Вас не было ровно миг! Исчезли и тут же вылетели, словно пробка из-под шампанского!

— Я видела их, с корабля. Критических вывезла. Срочно медиков, спасателей, большой самолет.

— Вызваны. Обещали прибыть минут через восемь.

Пока дождемся подмоги, вокруг «Аллигатора» промчатся десятилетия. Новые дети родятся, а сколько из них погибнет?

Я отдала лейтенанту послание капитана, Калинку пустила к раненым. А сама подхватила прибор и за спинами отвлеченных пробралась в чужой самолет. Конечно, не заблокированный. Русалки угонят, что ли?

Взлет, бум, треск, дым. На сей раз не повезло — угодила в большой костер у опрокинутой туши заржавевшего корабля. Вышла, стряхивая стекло, угольки и кусочки жаркого.

Вокруг стояли перепуганные люди в невероятных шкурах. В глазах — ни иронии, ни любопытства. Глубинный, исконный страх.

— Доктор Килли! Капитан Льюс! Это я, Диана, с Земли!

Стена бородатых-мускулистых почтительно расступилась, и древние два старика в одеянье из алого зверя заковыляли навстречу.

— Я ждал, — бормотал слепой, опираясь на сучковатый посох. — Диана, я знал, ты вернешься…

Вдруг оба не доходя шлепнулись на колени.

— О, великая из богинь! Не губи наш жалкий народец!

— Капитан… — я чуть не заплакала, чуть не бросилась поднимать. Но аккуратный жест доктора, который к счастью заметила, приказывал остановиться.

— О, грозная и прекрасная, порождаемая в огне! Не губи наших храбрых воинов, не забирай их жен! Прими в жертву больных и ослабленных, и детишек прими несмышленых! — старики умоляли и ползали прямо на животе. Несмотря на несуразицу прошения, я была вынуждена громко, многократно и милостиво выражать согласие по всем пунктам.

Что тут началось! Песни, пляски и обжирательство под барабанный бой. Меня обрядили в венки из огромных пахучих цветов, усадили в рваное кресло, добытое с корабля. Угощали сырыми крылышками неведомого чудовища. Я мазала губы кровью и делала вид, что глотаю.

Под торжественные песнопения и крикливый плачь матерей в салон провожали больных и несмышленых детишек. Я предложила мамочкам заодно вернуться на Землю. Они убежали в ужасе.

— Младенцы наверняка вернутся к цивилизации, — шептал доктор Килли, «уничижительно» сидя на теплой земле у моих ног. — А вот остальные — вряд ли.

Слепой капитан «пожертвовал» сумку самого дорого — писем, которые годы писал для любимой жены. Я тихонечко уговаривала стариков возвратиться на родину, но они отказались. С годами туристы и их потомки деградируют все заметнее. Тем большая ответственность возлагается на офицеров славного английского флота за доверенных им людей.

В квадрате «пять» соскучиться не успели. Только Серегин голову развернул на звук заводящегося мотора, только рот успел отворить, а я уже плюх! — и рядом, плыву как ни в чем не бывало.

— Я приказа не отдавал повторять опасную вылазку! — разозлился старший по званию, замечая над горизонтом «Боинг» большого начальства.

— Так точно, товарищ лейтенант! Не было вашего приказа — не было моего нарушения вашего приказа!

Перед отцом сама отчитаюсь. Даже если от полетов отстранит. Уйду не с позором, но с гордостью. Спасла шестьдесят человек! Первый прыжок сквозь космос! Бессмертье уже в кармане. И памятники на Родине. А позировать буду в эффектном облегающем комбинезоне.

Прибывшие медики скопом набросились на эвакуированных. Офицеры четырех стран, проводивших совместное натаскивание курсантов, не сразу сумели постигнуть, что именно произошло. Таяли безвозвратные пятиминутки. Я призывала начальство отправить прибывший «Боинг» куда-то в иные миры. И демонстрировала царапанную коробку, бодренько изрыгающую какую-то галиматью.

Наконец, Стародуб изрек (видно к славе решил примазаться):

— Предлагаю отправить спасателей под моим руководством.

Добровольцы из Франции, Англии, Индии и России разместились в просторном салоне, поспешно прощаясь с родными по телепортической связи. Я нажала на красную кнопку. Махина втянулась в портал, рыкнула, ухнула, раскачалась, не развалилась. Мелькнула тьма, блеснул свет. Привычный взрыв вышиб стекла. Мы шлепнулись мягко на площадь перед остовом корабля — самолет успел вовремя выбросить гипгоновую подушку. Сквозь рваные пики осколков простиралась чернильная ночь с удивительными созвездиями, мохнатыми, не знакомыми. Три маленькие луны кокетливо проплывали, обгоняя одна другую.

А внизу… Сбегалась толпа, пылали-метались факелы, освещая свирепые лица и каменные постройки, металлом бряцало оружие!

— Пещерные? — усомнился папа.

— Были. Пятнадцать минут назад.

— Богиня смерти вернулась! — ревело со всех сторон.

И вдруг по бортам самолета загремели тяжелые камни, полетели в разбитые окна, мы едва успевали пригнуться. Ловко брошенный факел поджег обивку внутри салона, копье раздробило кресло, едва не проткнув спасателя.

— Убирайся в огненные миры! Не отдадим детей! — скандировали, казалось, тысячи голосов.

— Они чокнулись, как обычно!

— Они выжили и развиваются! — сообразил мой папа. — Еще через полчаса мы сможем войти в контакт с дочерней цивилизацией! — Пук горящей смолы в кабине охладил дружелюбный порыв. Я дернула огнетушитель. — Но, пожалуй, грядущий контакт потребует осторожной предварительной подготовки. На взлет! Эти люди уже не нуждаются в благодеяниях!

Самолет вертикально взмыл, освещая разобранный лайнер. И последнее, что я увидела… Черт возьми, разглядели все! Мне стыдно, но я должна рассказать об этом сама. Все равно другие расскажут. И приврут, и еще добавят! Дюжина добровольцев на всех языках Земли перевирала и ржала. Дядя Ваня с папашей тоже.

В серединке, в разбитом трюме, как будто в железной клетке, возвышалась бабища-глыба на каменном самолете. Шесть рук, и в каждой младенец, направленный в красную пасть. А снизу, огромными буквами: «Диана, богиня смерти»!

Увековечилась в камне, блин!

«Проверим практические работы. Заселенные вами миры должны соответствовать всем спускаемым Свыше требованиям. Вильгарус, тебе не кажется, что твои подопечные туповаты и агрессивны?»

«Это я исправляю, Учитель. Чтоб избавить людей от страхов, агрессии и неврастении, типичной для гуманоидов категории Восемь, я использовал соль когадук, растворяя ее в ручье. Надеялся, что забвение первыми поколениями своей нелегкой истории обратит их потомков к спокойствию и доброжелательности. К сожалению, просчитался.

В действие был приведен один вредоносный прибор, который, как я полагал, давно уже вышел из строя ввиду устранения изобретателя».

«Верхоглядство — страшнейшая из ошибок! Недопустимо недооценивать остроумнейшую изобретательность существ ограниченного менталитета. Рукоделья, большие и малые, следует контролировать».

«Воистину так, Учитель! Направленным дуновением я сбросил прибор над Атлантикой. Он разбился о крышку летателя «С-23» и сгинул в пучине вод. Статуя прекрасной Дианы расколота молниеносным сокрушительным электроразрядом. Сердца людей утешаются, умы обращаются к искусствам, наукам, ремеслам».