Дмитрий ДИНЕРО (г. Бобруйск, Беларусь) ОВЕРСТЭЙЩИК

22 декабря 2018 г. 21:00

— Вечер добрый!

На площадке за только что мной открытой дверью стоят двое крепких мужчин.

— Добрый, — отвечаю я подозрительным гостям. — Чем обязан?

— Артем Соломин? — спокойным баритоном спрашивает поздоровавшийся.

Давно забытое имя холодным кинжалом врезается в сознание и заставляет сердце учащенно биться. Неужели все?! Конец?

— Н… Нет, — отвечаю. — Дмитрий Старовойтов! Вы, видимо, что-то перепутали.

— Не ты первый, не ты последний, Соломин! Домой пора! — гневно выплевывает своим кривым ртом тот долговязый, что стоит за спиной моего собеседника.

— Но… но я дома! Я не понимаю, что вы хотите от меня? — дрожь в голосе выдает мою тревогу.

— Не будем ломать комедию, Артем. Вы прекрасно понимаете, зачем мы здесь.

— Да я не Артем Соломин! Вы что хотите от меня?! Вот это мой дом! Вот моя жена, дети. Паспорт с пропиской показать? — нервно выдавливаю я и отчётливо понимаю, что выдаю себя своими оправданиями. Можно же рискнуть: просто послать их подальше и закрыть дверь.

— Собирайтесь! — приказывает первый, словно и не слышит меня.

— И попрощаться не забудь! — издевательски бросает второй, да так, что, кажется, сейчас сам же и подавится своей ядовитой слюной.

— Кто эти люди, Дим? Что значит, «не забудь попрощаться»?

Оказывается, Валя стояла все это время за моей спиной и слышала разговор. Девочка моя, как же я могу бросить тебя и наших малышей? Не укладывается в голове. Тело под грузом валуна мыслей, навалившегося своим самым острым краем на мою беззаботную жизнь, перестает слушаться.

— Вам помочь?

Сопротивляться бесполезно. Они все равно найдут меня. Не поможет ни полиция, ни связи. Стоящие за дверью выше всего этого.

— Нет, я сам.

Медленно, как не своими руками, обуваюсь. Натягиваю куртку.

— Дима, что происходит? Куда ты? — сквозь тяжелое дыхание произносит жена.

Прижимаю Валю к себе. Запускаю руку в ее мягкие, вкусно пахнущие волосы. Каждой клеточкой чувствую ее тепло. Протяжно целую ее в висок. Детей будить не надо — не хочу, чтобы они запомнили отца с гримасой беспомощности на лице. Нужно сдерживать чувства. Нельзя показывать своего бессилия. В этом маленьком пространстве на всех с лихвой достаточно только ее слез. До сих пор не могу поверить, что обнимаю свою любимую в последний раз. Не может же это произойти сейчас, моментально, на ровном месте! Мне есть, что терять!

— Все хорошо, Валюш. Я через пару часов буду, — обманываю жену.

— Дим… — всхлипывает она. — Я не понимаю, мне страшно…

Хочу ей что-нибудь сказать, мол, нужно быть сильной и жить дальше, но понимаю, тем самым сделаю еще хуже.

Тот, что пониже и поспокойнее, подхватывает меня под руку, не переступая порог, уверенным рывком выволакивает меня на лестничную площадку и гулко захлопывает дверь.

Возле подъезда нас ждет заведенный Гелендваген с жирным суровым водителем. Садимся на задний диван: я — посередине, слева и справа — мой конвой.

— Представьтесь!

— Старовойтов Дмитрий Геннадьевич, родился двадцать первого февраля одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, русский.

— Ладно, Дмитрий Геннадьевич, — устало произносит сидящий слева.

Он достает из портфеля желтую папку и демонстративно кладет себе на колени. На обложке — мое фото. Под ним крупным курсивом: «Соломин Артем Сергеевич. 4 августа 2017 г. Москва».

О, Боже! Я же совсем забыл, что родился еще в прошлом году! Скорее всего, тот, другой я, которому сейчас полтора года, где-то засветился, тем самым выдав меня!

— Кстати, — он бросает, словно случайно, взгляд на мои руки. — А что это у вас с пальцем? — он имеет в виду отсутствующую фалангу указательного пальца на правой руке.

— Производственная травма. Несоблюдение техники безопасности.

— Эх, Артем Сергеевич, я понимаю ваше состояние. Как бы вы не были на нас злы, что бы вы сейчас не думали, это все для вашей же той самой безопасности, которой вы так часто пренебрегаете. Поверьте.

3 августа 2038 г. 12:30

— Ну что, господа студенты, — звучно произносит на всю аудиторию преподаватель новейшей истории. — Проверим ваши знания! Посмотрим, что мой предшественник успел заложить в ваши молодые пустые головы.

Только позавчера начался учебный год. Этот молодой специалист впервые ведет лекцию на нашем курсе. Он сам старше нас на пару-тройку лет. Видимо, преподает первый год после окончания своего обучения.

— Итак, кто мне скажет, что же это за предмет такой, «Новейшая История»? Какую эру мы изучаем? Вы, молодой человек! — указывает на белобрысого парня во втором ряду.

— Ну, мы изучаем историю с момента открытия Си-Энджина.

— Открытия?

— Как, ну, не открытия же. Нашли же его, когда второй Керчинский мост начали строить.

— Верно, на Си-Двигатель наткнулись, когда устанавливали сваи со стороны Крыма. Когда это произошло, и как он там появился?

— Ну, как. Никто не знает же, кто его там оставил. Есть несколько версий. Говорят, это уцелевшая часть от секретной подводной лодки, которая потерпела крушение, сев на мель. Еще ходят слухи, что этот двигатель нам подкинула цивилизация с другой планеты, чтобы мы совершили прорыв в инженерии и отправились покорять космос. В двадцать пятом году это было. Ну, подняли же его, изучать там начали, ну. Там, типа, гидромашина это, или как. Короче, на морской воде работает, химическая реакция там, ну, не знаю...

— Ладно, опустим принцип его работы, вы все-таки гуманитарии — не ваша стихия. Что было потом? Вот, девушка в синей кофточке, вы ответьте.

— Двигатель подняли со дна моря. Он был в нерабочем состоянии. Сначала не могли понять, что это за агрегат. Начали его исследовать, изучать. Разобрали. Стало понятно, что это двигатель. Потом по его принципу собрали новый. Но он тоже не функционировал. Только через год поняли, что он работает исключительно на морской воде, обычная вода с растворенной солью не подходит, не та структура, там что-то связано с мембранами, я не разбираюсь. После его купила Спэйс-Икс.

— Даты, дамы и господа, даты! Мы же историки! Даты — это наше всё! Вы!

— В марте двадцать седьмого года патент на двигатель выкупила американская компания Спэйс-Икс, на то время — мировой лидер по полетам в космос. К середине двадцать девятого года новые ракеты, а также автомобили Илона Маска, основателя Спэйс-Икс и Тесла, перешли на использование Си-Энджина. И сразу же все крупные автопроизводители перепрофилировали свое производство под выпуск авто с этими двигателями, потому что водители стали покупать исключительно Си-Вены, которые производил Маск.

— Верно! — подтверждает преподаватель. — Ведь владельцу Си-Вэна можно было закинуть в море ведро, плеснуть из него в бак водички и неделю ездить!

В аудитории раздаётся хохот.

— Более того, — продолжает учитель,— сам Си-Двигатель очень прост в изготовлении, имеет мизерный расход при громадной мощности, экологичен, безопасен, надежен и мал по размерам. Это позволило автоконцернам перенести производство двигателей в слаборазвитые страны, что, в свою очередь, удешевило стоимость автомобилей в среднем в два раза. Но! Что произошло дальше? Какой переломный момент имел место быть первого мая две тысячи тридцать третьего года?

На этот раз слева потянулась рука — нашелся доброволец:

— В этот день в Амстердаме был подписан тайный «Береговой Передел», ныне рассекреченный.

— Подробнее!

— Соглашение такое. Собрались главы нефтяных корпораций и между собой договорились о покупке берегов. То есть разделили между собой право на скупку территорий, омываемых морями и океанами.

— Совершенно верно! И до конца года треть стран мира, которые имели выход к морю, продали либо отдали в долгосрочную аренду на сотни лет свои прибрежные территории, а это, надо сказать, самая дорогая земля в любой стране. Цена была предложена такая, что никто не торговался. Ну кто откажется продать кусочек берега шириной сорок-пятьдесят метров по цене в десятки, а в некоторых случаях и сотни раз превышающей его реальную стоимость? Тем более, все делалось быстро и под различными предлогами, что правительства этих стран не успели даже понять, для чего это все. А нефтяные магнаты забросили свои вышки, оградили пляжи высоченными стенами с охраной и поставили на берегах насосы. Теперь они нам продают морскую воду, которую мы заливаем в наши автомобили на заправках.

— Да, много бабла выложили! — подхватывает кто-то с задних рядов.

— Не то слово! Вы представьте только, что длина всех береговых линий в мире более миллиона километров! Чтобы вы понимали масштабы, это как почти тридцать раз опоясать Землю по экватору! Тридцать! Благо, нашлись умные люди, которые обратили внимание на повышенный интерес корпораций к берегам, и это сумасшествие вскоре прекратилось. Ладно, еще можно понять бедные страны Африки и Азии. Они чуть ли не государственные праздники себе поставили в календари в даты продажи земель, так были рады внезапным мегадоходам! Но ведь и такие нефтяные страны, как Саудовская Аравия, Кувейт, Венесуэла тоже продали, хоть и под некоторым давлением со стороны запада, свои не самые протяженные берега иностранным инвесторам! Где они теперь, когда их нефть никому не нужна? Шейхи не могут найти денег, чтобы обслуживать свои дворцы, а с их территории в это время качается море. Страны, которые сохранили свои земли, также продали или сдали в аренду прибрежные зоны своим бизнесменам, которые делают то же самое. Они выкачивают воду и продают их все тем же корпорациям. На сегодняшний день в мире осталось три морских страны, на территории которых не добывается соленое топливо. Кто их назовет?

Обстановка становится все более неформальной. Уже все выкрикивают без разрешения:

— Великобритания, Япония, Куба!

— Правильно! Молодцы!

— Антарктида!

— Господа, Антарктида — это не страна. Это континент, не имеющий правительства и принадлежности какому-либо государству. При всем желании вы не наберете там воды для заправки своего автомобиля. Да и в тех странах, что не высасывают воду из морей, коренное население также не имеет доступа к морям. Вы увидите все тот же забор с колючей проволокой и контрольно-пропускные пункты для сверхбогатых туристов. Теперь, чтобы попасть на море, нужно быть олигархом.

— А еще ведь воюют за берега! Китай, например.

— Да, еще Китай и Мексика тоже не продали свои берега и не поставили насосные вышки, но все к этому идет. Мексику скоро задушат Штаты своими санкциями, и она продаст землю. Я думаю, это решится в течение года, от силы двух. А в Китае — гражданская война, которая закончится тем, что они либо продадут магнатам береговую линию, либо само правительство Китая поставит свои насосы по периметру. Это тоже вопрос времени. В любом случае, уважаемые студенты, нам с вами и, скорее всего, многим поколениям наших потомков, как это ни прискорбно, никогда не поплескаться в море.

— А я успела побывать на море! — выкрикивает девчонка с последних рядов.

— И я! И я! — гудит аудитория.

— Что сказать, вы — счастливчики. Но половина из всех, кто присутствует здесь, увидит море лишь на мониторах своих девайсов и старых открытках.

— Так телепортируют на море! В прошлое! — слышится из аудитории мужской голос. — Наши додумались!

— Господа студенты, давайте же руководствоваться здравым смыслом! Ну, какое прошлое? Путешествия во времени невозможны. По крайней мере, пока! Да и вообще, если бы открыли перемещение во времени, разве нет других, более глобальных вопросов, чем морской туризм?

— А как же центрифуга? Говорят, с нее отправляют туристов!

— Да, я видел в интернете обрывки информации об этом. Там все сильно запутано. Я думаю, этот инцидент с центрифугой, простая техническая неполадка, не более. Все, кстати, слышали? Как недавно в Гагаринском центре подготовки космонавтов на громадную восемнадцатиметровую центрифугу вместо старого двигателя установили Си-Энджин. Кто не знает, центрифуга для тренировки космонавтов — это такая кабина, которая вращается по кругу с большой скоростью, моделируя для пилота перегрузку во время полета ракеты. В середине круга — вращающий механизм. Он соединен с кабиной посредством жесткого каркаса — плеча. Внутри кабины сидит курсант, и его испытывают на прочность. Так вот, про инцидент. В первый же запуск с новым двигателем что-то пошло не так, видимо, ввели неверные данные. Вместо пяти джи центрифуга разогналась до невероятной скорости, что должно было неминуемо привести к смерти курсанта. Приборы зависли, никто точно не знает, какую перегрузку испытал будущий космонавт, но, по визуальной оценке, говорят, более четырехсот джи. В общем, курсант каким-то чудом выжил, но немного пошатнулась психика.

— Так он же исчез! А потом вернулся! — выкрикивает кто-то.

— Да! Да! — гудит аудитория. — Исчез!

— Никакой официальной информации по этому поводу нет. Известно лишь, что курсант рассказывал какие-то невнятные истории про путешествия в прошлое. Но его мозги быстренько подлечили, и, насколько я знаю, позже он признался, что это ему причудилось, когда он потерял сознание. Я бы на вашем месте обратил внимание на другое. Руководитель этого центра сказал, что, скорее всего, новый Си-двигатель заменят на тот, что стоял прежде, так как он не такой мощный, выдавал перегрузки до тридцати джи, соответственно подобного происшествия бы не случилось. Вот что в этой истории главное! Боязнь нового по причине низкого уровня наших специалистов, неспособность идти в ногу со временем, отсутствие какой-либо мотивации для личного развития. А ведь мы с вами живем в невероятное время! Мир шагает вперед с бешеной скоростью. За каких-то десять-пятнадцать лет сырьевая экономика перевернулась! Полеты в космос теперь так же обыденны, как походы в магазин! Транспорт доступен и безопасен, как никогда ранее! Ежедневно совершаются открытия глобальных масштабов, которые касаются всех сфер жизни! И наша с вами задача: успевать за миром! Вы же осознаете, что вот эта ваша нынешняя учеба готовит вас к жизни, которой уже не будет существовать, как только вы получите диплом и будете готовы действовать. Поэтому все время нам нужно учиться!

Речь преподавателя обрывает звонок. Была последняя пара. Все спешат домой. Аудитория превращается в улей, и студенты воронкой скапливаются у выхода.

Кстати, шумиха о несостоявшемся космонавте и этой центрифуге только полгода как улеглась. Все настолько запуталось и обросло плющом мистики, что уже никто не знает, где правда, а где выдумки блогеров и телеканалов. Есть информация, что исчезновение было. Когда остановили центрифугу и вскрыли кабину, то никого внутри не нашли. А на следующее утро специалисты центра пришли на работу и, посмотрев на мониторы, увидели, что он сидит в этой кабине, пристегнутый, напуганный, с кашей в голове и планшетом за поясом. Он утверждал, что переместился в прошлое, оказался в этом же центре, но тридцать лет назад. Его никто не узнал, и как незаконно пробравшегося на территорию стратегического объекта, сдали в полицию. В тот же вечер, как он, якобы, утверждал, из полиции его забрали странные люди, которые всучили ему планшет и отправили домой. Были эти люди, как он изначально говорил, из две тысячи сорокового года. В общем, выходила полнейшая белиберда, на которую еще налипла куча рассказов от желающих на этом деле хайпануть. Курсант пропал на пару месяцев — его закрыли в дурку. А после выздоровления он признался, что просто захотелось славы и денег, вот он и рассказал то, что ему причудилось в бессознательном состоянии, пока он вертелся в обезумевшей центрифуге. Осталось, конечно, много других вопросов. Как он выжил при такой нагрузке? Если он не исчез, то где прятался? Что за планшет такой? Правда или выдумка? В итоге все сошлись на мнении, что он просто посмешище и забыли, как его звать.

3 августа 2038 г. 23:00

— Сережа! Привет, родной! — слышен из коридора голос мамы.

— Здравствуй, мам. Поставь чайник. Я пока к Тёме зайду.

Брат входит в мою комнату:

— Здорова, студент! Что? Как? Рассказывай!

— Да все по-старому. Вот учеба началась. А ты чего так поздно?

— К тебе я. Ты ж у нас именинник без часу. Подарок тебе привез!

— Стоило заморачиваться, ехать через полгорода? Завтра я хотел посидеть с друзьями в центре, отметить. Подскочил бы, привез.

— Э, бро, завтра поздно будет! Завтра уже вылет!

— Вылет?

— Да, — протягивает Сергей белый конверт с ромбовидным красным логотипом. — Вылет! Вот билет. Завтра ты летишь на море!

— Чего?

— Я серьезно!

— Куда? Именно? На Кубу? — я не могу поверить, доступ хотя бы на день к морю стоит целое состояние, которого нам всей семьей и за сто лет не заработать. А если и заработать, то есть очередь на тридцать лет вперед, можно до отдыха и не дожить. Несмотря на то, что Сергей взрослый пробивной мужик и работает в администрации города, вряд ли у него такие связи, чтоб билет на море достать.

— В Крым! — восклицает он с улыбкой. — А? Что? Нежданчик?

— Что? Как это в Крым?

— А в прошлое! На центрифуге!

— Что-то за сегодняшний день очень много центрифуг и прошлого…

— Ты сомневаешься?

— Ну, так это же. Как в прошлое? Все-таки возможно?

— Да, давно уже. Как Рукавков вернулся, с того дня и возможно. Точнее, было возможно и раньше, только мы не знали как.

— Рукавков? Это парнишка, что с центрифуги исчез?

— Да, он. Но не главное, что исчез. Главное, что появился. Да не с пустыми руками!

— Планшет?

— Да, обычный планшет на операционке Ливс, как твоя мобила. Даже зарядка подойдет. На планшете установлено приложение для расчётов и ввода параметров движения центрифуги, для задания координат прибытия: места, времени и прочее. Я не силен в этом, Тема, ты ж знаешь. Работает и славно, а как — этим пусть спецы занимаются.

— Так все-таки работает? — я не могу поверить в реальность происходящего.

— Работает-работает! Завтра лично убедишься!

— Нет, Серега, я не рискну. Слишком это необычно даже для меня. Мало ли…

— Не мало ли! Все будет хорошо! Уже больше года летают люди, правда, не рядовые граждане. Пока не афишируется и с туристов берется подписка о неразглашении. После рождества будет запущена рекламная кампания вот от этой фирмы, — он указывает на логотип на конверте. — Простой люд будет тоже летать. У тебя есть шанс быть одним из первых, чтобы потом не толпиться в офисе и на пляже. Ну же! Бери!

Рука не слушается. Страшно. Сергей старше меня на двенадцать лет. У него самого есть дети. Он точно не будет мне подсовывать непроверенный рискованный вариант. В этом плане ему можно доверять. Но это все равно никак не укладывается в моей голове! Море! Да еще и прошлое!

— Я не должен тебе этого говорить, но в июне сам летал на выходные. Просто офигительно! Ты даже не представляешь, что потеряешь, если откажешься! Тем более, не факт, что я когда-нибудь еще смогу достать билетик по такому блату.

— Сережа! Артемка! Чай идёте пить, ребята? — мама зовет из кухни.

— В общем, — Сергей кладет конверт на стол, — завтра в восемь утра в Звездном городке. В универ справку нарисуем по возвращению, а с мамой я сам сейчас поговорю.

4 августа 2038 г. 14:00

Сижу в коридоре на стульчике, жду результаты анализов. Немного хочется спать. Проснулся в полпятого, чтобы сюда добраться. Позже уже начинаются пробки на МКАД-3, а от метро ехать на маршрутке — не хотелось встрять и опоздать.

В восемь утра я был на КПП. Суровый дяденька попросил вставить мой указательный палец, чтобы считать информацию с моего АйДи. Теперь этот чип обязателен для всех. Он выглядит как крошечная сим-карта и вживляется под ноготь еще в роддоме. Я устанавливал его когда мне было двенадцать. Тогда это было добровольным актом, но без АйДи невозможно было зайти в какие-либо учреждения или места скопления людей, например, стадионы, вокзалы, больницы, школы. Плюс ко всему, деловой взрослый мир очень быстро привык к новшеству: при рукопожатии с незнакомым человеком считывается его Ай-Ди и информация выводится на экран очков, часов или телефона. Через минуту ты уже знаешь о человеке все, что доступно для твоего уровня считывания. У меня самый низкий уровень. Я вижу только имя, возраст, место работы и уровень безопасности для общества. Полицейский, врач или высокий чиновник может считать с Ай-Ди все, что там есть: имя, адрес, семейное положение, размер обуви, судимости и штрафы, наличие заразных болезней, в какой партии состоит, куда ездил вчера вечером, возможно, даже сколько раз сегодня пописал за день. Не знаю, что считывается на самом высоком уровне доступа, но пишется на чип каждое движение, это факт.

В восемь тридцать мне выдали обходной лист. Я сразу сдал мочу, кровь из вены, сделал кардиограмму, флюорографию, для чего-то отщипнули у меня кусочек кожи возле ногтя, закинули в пробирку и унесли. Затем я прошел всех врачей, заполнил тесты на логику и психику. Потом меня повели в соседнее здание, где я на тренажере пробежал километр, а медик измерил мои пульс и давление. Вернули назад в первое здание. Отвели к женщине, которая, уставившись в компьютер, спросила, чем я раньше болел. Похоже было на тест на правду, ведь вся история болезней считалась с моего АйДи. Я ей все рассказал, она пробежала по монитору глазами и поставила свой штамп в моей бумажке, как и все предыдущие медики.

Со вчерашнего вечера у меня не проходило сильное волнение, но когда я очутился здесь и почувствовал, что организация полетов поставлена на поток, причем давно, я стал чувствовать себя вполне спокойно. Только небольшая тревога чувствуется, она есть у каждого, когда что-то нужно делать в первый раз.

В коридор выходит медсестра и отдает мне результаты анализов.

Все бумаги у меня на руках. Остается лишь зайти в дверь с табличкой «Допуск». Внутри за длинным столом сидит полный человек в форме и с серыми усами. Он кивает мне головой. Кладу перед ним на стол бумаги:

— Здравствуйте! Артем Соломин.

— Та-а-ак, Соломин. Где же ты, Соломин? — улыбается он и роется в стопке желтых папок слева от него. — А, вот ты где!

Он кладет папку перед собой. На обложке — мое фото. Под ним крупным курсивом: «Соломин Артем Сергеевич. 4 августа 2017 г. Москва». Открывает, небрежно запихивает внутрь мои бумаги, даже не глядя на них.

— Ну что? Готов, Соломин? Есть последнее желание?

— Что, простите?

— Да ладно, не дрейфь! Шучу я! Тебе понравится!

— Надеюсь, — выдавливаю я.

— Ты понимаешь, что все происходящее здесь должно здесь же и остаться, — его веселость сменяет серьезность. — Вот это только еще подпиши и можешь ступать.

Я подписываю обязательство о неразглашении. Подтверждаю, что не буду вступать в контакт с людьми и животными, кроме персонала и отдыхающих из своего отеля. Обязуюсь вернуться в положенный день или раньше, если надоест или что-то не устроит. Принимаю, что никто не несет ответственность за несчастные случаи, если они произойдут со мной на море. Ну, в принципе, все логично. Подписываю каждый пункт.

Выхожу в коридор. Меня здесь ждет сотрудник в синей робе. Он проводит меня по мостику к кабине. Открывает ее. Там сидят довольные загорелые люди — семейная парочка средних лет. Их освобождают от ремней, они поднимаются и направляются мимо меня к выходу. Завидев мое любопытство, мужчина произносит:

— Дружище, это было нечто! Я тебе завидую, — он хлопает меня по плечу и оборачивается к людям за стеклами на высокой стене. — Эй, сотрите мне кто-нибудь память, я еще хочу!

Сотрудник усаживает меня на одно из двух кресел. Пристегивает.

— Через несколько секунд после запуска центрифуги у вас появится ощущение тяжести тела. Напрягайте мышцы шеи и спины, дышите резко и глубоко. Может быть помутнение зрения, потеря сознания, но ничего страшного — вас встретят на той стороне.

Я ничего не успеваю сообразить, как дверь кабины захлопывается. Кто-то в рупор произносит «Поехали» и махина, в которой я сижу, срывается с места. Через пару мгновений мое тело становится словно из железа, я не могу шевелиться, меня прижимает как прессом к сиденью. Напрягаю изо всех сил шею, кажется, без этого моя голова сейчас оторвется и улетит назад. Дышать практически невозможно, в глазах резко темнеет.

4 августа 2007 г. 15:00

— Принимаем! — глухо слышен мужской голос.

Два человека подхватывают меня под руки и ставят на ноги. Я могу управлять своим телом, зрение понемногу возвращается. На блестящем желтом полу возле своих ног различаю пару красных пятен. Провожу рукой под носом — пальцы в крови.

— Ничего-ничего! — сует мне салфетку один из встречающих. — Запрокиньте голову. Садитесь!

Усаживают меня в мягкое кожаное кресло.

— Жалобы есть? — светит фонариком мне в глаза второй. — Помните свое имя?

— Жалоб нет, имя помню.

— Хорошо. Можете идти, — указывает он на стройную девушку.

Она улыбается:

— Артем Сергеевич, добро пожаловать в две тысячи седьмой год, город Форос, Республика Крым.

Я как-то и забыл спросить, в какой год лечу. Вот выяснилось, две тысячи седьмой. Что ж, видимо, неплохое было время для пляжного отдыха.

— Напоминаю вам, что запрещены контакты со всеми, кроме тех, кто находится в нашем секторе. Территория сектора помечена оранжевым цветом. Все просто: увидели оранжевый — вам туда нельзя. То же касается оранжевых буйков в море. Учтите, что за малейшие нарушения или жалобы со стороны третьих лиц вы отправляетесь домой без разбирательств. Можно считать ваш АйДи? — она протягивает мне руку. — Ваша виза действительна до одиннадцатого августа. На отдых у вас есть неделя. Если вы захотите покинуть это место раньше, можете это сделать в любое время без объяснения причин.

После заселения в отель, осмотра номера, подписания еще кучи бумаг, в которых повторяется все одно и то же: нельзя то, нельзя это, оказываюсь на пляже. Людей много — все лежаки заняты. Официанты снуют между зонтиками, разнося еду и напитки отдыхающим. Отойдя ближе к воде, оборачиваюсь и замечаю на отеле надпись: «2038». Если стоять спиной к морю, то справа — скала, слева — бетонная стена. На стене та же надпись: «2038». Девушка в розовом купальнике стоит у кромки воды и не решается заходить в море. Волна дотрагивается до моих ступней. Вода невероятно теплая и нежная. Она не похожа на обычную воду из-под крана или в лужах. Даже по структуре другая — чуть гуще той воды, что я видел раньше. И самое поразительное — это дыхание! Море дышит! Оно живое! С каждым вдохом море вбирает в себя лазурную воду и с каждым выдохом выплескивает ее на берег. Поразительно! Какая сила заставляет воду так себя вести? Почему в ванной или бассейне вода не дышит?

Несколько шагов вперед. Вода обволакивает бархатом мое тело. Я как птица могу махать руками и летать в воде. Море держит меня. Я просто лежу на его поверхности, как на дома на кровати, и не иду на дно.

Оборачиваюсь в сторону берега. Весь пляж разделен заборами на сектора. Наш сектор первый. Его номер 2038. Следующий сектор — 2039, еще дальше — 2040 и так далее. Для каждого года — отдельный кусочек пляжа. Стена — для того, чтобы не было контакта с людьми из другого времени. Правильно сделали. Каждая эпоха должна быть в своем мире. Всему свое время. О чем я буду говорить с людьми из шестьдесят пятого года? Я буду выглядеть на их фоне неандертальцем. А если случайно себя встретишь восьмидесятилетнего? Страшно и дико звучит.

11 августа 2007 г. 3:00

Никак не получается уснуть. Я очарован этой природой, атмосферой. Семь дней пролетели как одна минута. Ничего не успел! Не успел как следует насладиться заботливым морем, не успел попробовать все блюда из здешнего умопомрачительного меню, не успел поближе познакомиться с Лизой, той девочкой в розовом купальнике. Почему нельзя просто остаться? Может, тот сумасшедший…

Во второй день своего отпуска я лежал на песке и заметил в зарослях движение. Подошел посмотреть. Это оказалась огромная ящерица. Я, правда, не знаю, какой должна быть ящерица, чтобы называться огромной, я их никогда не видел, но в Москве я бы ужаснулся при виде ее. Уж слишком она имела грозный вид: на голове и спине — красные зубцы, лапы с длинными острыми когтями, массивный хвост. А тут мне стало интересно, и я полез за ней в кусты, когда она, почуяв опасность, рванула в чащу. Пробираясь через заросли, я ощутил шуршание чуть правее, ближе к забору с оранжевой линией.

— Турист? — спросил меня кто-то из кустов.

— Д-да… Извините, я заблудился, уже ухожу…

— Да не бойся, я не охранник. Никому не скажу. Иди сюда!

Я пробрался ближе и увидел бородача в коротких шортах, с голым торсом и с треуголкой, сделанной из местной газеты. Он курил сигарету, не вынимая ее изо рта, и увлеченно ковырял ржавым прутом дыру в бетонной стене.

— Я вот глазок пробиваю.

— Угу… — покачал я головой ради приличия, хотя не понял, для чего он это делает.

— Буду наблюдать, как и когда сменяется охрана, где они стоят, патрулируют, куда ходят. Думаю, пару-тройку дней, и я пойму их схему работы. Тогда уже можно будет строить планы о побеге.

Его слова окончательно убедили меня, что он сумасшедший. Нормальный человек даже и не подумает бежать отсюда, из рая, где тепло и сыто. Не потому, что могут наказать, а потому что там внешний незнакомый мир, непредсказуемый и опасный.

— Ты тоже хочешь бежать? Да ладно, я знаю, все хотят куда-нибудь бежать. Точнее, оттуда, — он указал пальцем в небо. — Меня, кстати, Валера зовут. Я тут, как ты понял, не местный сам, хоть и приоделся так. Это, если меня поймают, придется сказать, что я снаружи, может прокатит. Я из две тысячи восемьдесят первого. С пересадкой добрался через вас, через тридцать восьмой. Так проще. У нас там тотальный контроль, сюда напрямую невозможно.

Я все это время кивал головой. Зачем человека в чем-то переубеждать? Пусть возится в своем иллюзорном мирке, если ему так приятнее.

— Так ты побежишь тоже, турист? Я, ты знай, буду рад помочь. Себе делаю, с другими не жалко поделиться. Только никому, понял? — он прислонил указательный палец к губам. — Совсем никому!

Я покивал головой, улыбнулся и пошел на пляж.

— Да-да, верно, иди. Не надо тут лишнее движение создавать, привлекать внимание. Увидимся, турист!

И мы с ним виделись каждый день. Он периодически появлялся на пляже, отмечался в отеле. На людях он появлялся в обычной, не чудной одежде. Только черная лохматая борода и бегающие глаза выдавали его безумие. Каждый раз, проходя мимо меня, он подмигивал, словно говорил, мы с тобой в одной лодке — проболтаешься — тоже с собой на дно потяну. Я и молчал, делал вид, что ничего не замечаю. А он ежедневно ходил к забору по несколько раз, всегда в разное время. Возился в кустах, записывал что-то карандашом на салфетке.

И только сейчас, в последнюю ночь, меня посещает мысль, что, возможно, безумцы — это все мы, а он среди нас единственный здравомыслящий человек. Адекватному человеку разве хочется возвращаться в Москву, задыхающуюся от машин, звуков, искусственных дождей, синтетической еды, от пятидесяти миллионов уставших людей?

Решаю выйти из отеля и прогуляться к морю. Тусклые фонарики освещают путь к пляжу. Побуду еще немного здесь, все равно не спится.

— Эй, турист! — слышу я знакомый шепот. — Ты что, следишь за мной?

— Нет, — отвечаю я Валере, вглядываясь в темноту кустов.

— Так ты тоже решил бежать сегодня ночью?

— Нет! Валера, а ты и правда сейчас уйдешь?

— Ну, конечно, у меня последний день визы! А ты сам кому там нужен и для чего? Я не знаю, что там за забором, турист. У меня с историей плохо. Но хуже точно не будет. Что мне? А тебе? А? Тебя что-то держит в тридцать восьмом? Ну подумаешь, найдут тебя, немного поругают за оверстэй, потычут носом в когда-то подписанные тобой бумаги и депортируют. Ну, полетишь домой, если заставят. Что тебе здесь терять?

А ведь и правда, что мне терять? Рискнуть? Вот так, прямо сейчас, как есть, в отельных тапочках, трусах и нелепой футболке из две тысячи седьмого года, рвануть в неизвестность. Слиться с обществом, освоиться, привыкнуть, найти укромное местечко на другом берегу и жить там, пока пляжи не закрыли. Что мешает кроме этого забора? Решение принято.

— Погоди, Валера. Я с тобой!

— Иди сюда! Стой! Вот тут стой! Через минуту этот охранник пойдет в будку, чтобы ответить на телефонный звонок. Каждую ночь в три пятнадцать он отмечается. Как только я скомандую, ныряй в эту дыру! — он указывает на широкое отверстие в стене.

Быть того не может! Этот человек умудрился незаметно за неделю выдолбить в стене дыру, в которую пролезет человек.

— Как вылезешь с той стороны, ползи тихонько по траве направо. Увидишь кусты. Спрячься и жди меня там. Понял? Пошел!

Пролажу на коленках сквозь проход. Замечаю слева от меня в метрах двадцати КПП и идущего туда охранника. По траве доползаю до кустов. Через несколько секунд замечаю белки безумных глаз Валеры, который высунул голову из дыры.

— Беги через дорогу и прыгай вниз! — шепчет он.

Я поднимаюсь на ноги и проскакиваю на противоположную сторону шоссе, где спускаюсь в неглубокий овраг. Почти сразу за мной приземляется и Валера.

— Все, турист, расслабься. Пойдем потихоньку, — он включает фонарик и светит им в сторону леса.

Через полчаса мы упираемся еще в одну дорогу. Слева приближается автомобиль. Валера смело выходит из леса и поднимает руку. Машина проскакивает мимо него.

— Турист, выходи! Лови себе машину!

Я нехотя, словно мое тело пристегнуто резинкой к отелю, которая, чем дальше я отхожу, тем сильнее тянет назад, выползаю на обочину дороги.

— Слушай, может вернемся, а? Зачем все эти проблемы?

Валера как и не слышит меня. Он машет рукой еще одному проезжающему автомобилю, и тот останавливается.

— Турист, я поехал, ты — как хочешь. У тебя есть еще время вернуться. Но надо ли? Ты это, тормози машину, ехай в крупный город. Москва, Киев — не важно. Растворись в толпе, побатрачь там немного где-нибудь чернорабочим, чтоб не светиться. Подкопи деньжат, найди людей, что сделают тебе документы — и ты свободен. Все, решай, турист, решай! Я поехал.

Он подбегает к машине, наклоняется и перебрасывается парой фраз с водителем в открытое пассажирское стекло. Затем он уверенно открывает дверь, поставив одну ногу в салон, оборачивается ко мне и кричит:

— Ты ж про это не забудь! — показывает он выставленный вверх указательный палец. — Избавься от чипа, чем раньше, тем лучше! Все, беги, турист! Удачи!

Дверь захлопывается, машина трогается, и я один остаюсь на пустой ночной дороге в чужой местности, в чужом времени. Справа замечаю огоньки. Перебегаю на противоположную сторону, поднимаю руку.

А ведь правда, что мне терять?