Юрий ГЕЛЬМАН ПЕРЕХОД ЕСЕНИНА
Он пришел неожиданно. Обычно, когда я сидел за компьютером, кот спал на моей кровати, зарывшись в одеяло. Спокойный и незаметный. Тише воды ниже травы – как говорится. А тут вдруг бесшумно возник рядом, посмотрел на меня снизу вверх своим выразительным взглядом и сказал «Мр-р-ри». И я понял, что просится на руки. – Ты видишь, я работаю! – Мр-р-ри. – Кушать тебе еще рано. В лотке убрать? – Мр-р-ри. – Хочешь ко мне на стол? – Мр-р-ря! – Ну и как ты себе это представляешь? Я позволил коту подняться ко мне на колени, погладил ему голову. Он прижимал уши, жмурился от удовольствия и, казалось, засыпа́л. – Ну, всё? Достаточно? Мне нужно писа́ть. – Мр-р-ряу! – ответил кот и переставил передние лапы на столешницу. Я ждал, чем закончится эта наглая выходка. А кот неторопливо выгнул спину, потом поджал под себя все четыре лапы и умостился между мной и клавиатурой. Затем повернул голову ко мне, заглянул в глаза и зевнул. – Ты именно этого хотел? А что вдруг? – Мр-р-ряу, – ответил кот. – Ну, хорошо. Посмотрим. В горле у кота включился моторчик, и я понял, что у меня появился соавтор.
* * * Кошек я не любил. Не то чтобы ненавидел – был просто равнодушен. Но когда соседка навсегда уезжала в другую страну, она почему-то отдала своего кота мне. – Но я никогда не держал домашних питомцев! – Он славный, он тихий и послушный, он не будет доставлять хлопот. Корма у меня полно, песка для его туалета тоже полно – на месяц хватит. Я расскажу, где всё покупаю. Тут недалеко. И вам будет собеседник. Ну, пожалуйста… – Как его хоть зовут? – спросил я, глядя на это длинношерстное чудо со слегка приплюснутой мордой и янтарными глазами. – Сеня. Его зовут Сеня – это чтобы коротко. А у ветеринара он записан полным именем – Есенин. Вот визитка, я предупрежу что уезжаю, и у кота появился новый… – Есенин?! Впервые слышу такое имя у домашнего животного! Может, он еще и стихи сочиняет? Идет направо – песнь заводит, налево… – Да нет, вы смеётесь! Просто у него шерсть такого же цвета, как были волосы… Вот я и назвала… – А как вы думаете, Сергею Александровичу это бы понравилось, если бы он узнал? – Так Есенин же деревенский! А в деревне к животным по-другому относятся. Спасибо вам! Я была уверена, что вы согласитесь. – Но я еще не согласился! – Разве? Вы так на него смотрите… И он на вас… Так в моей жизни появился Есенин.
* * * Ритуал неожиданно стал повторяться. По обыкновению после завтрака я садился к столу и будил компьютер. Минут пятнадцать-двадцать уходило на чтение писем и новостей, потом еще столько же на партию в онлайн-нарды. Так я входил в очередной день – раскачивался. Но стоило открыть документ, над которым я в последнее время работал – появлялся Есенин. Как он это знал? Как чувствовал? Объяснения у меня не было. Он взбирался на стол, занимал пятачок, ограниченный моей грудью, руками и клавиатурой, и затихал в мирной позе. Даже хвост – пушистое опахало – кот прятал под себя, поражая своей деликатностью. Потом он включал «моторчик», будто запуская совместный творческий процесс. И – удивительное дело! – я стал замечать, что в присутствии кота мне действительно пишется гораздо легче. Повествование лилось гладко и непринужденно, сюжет выстраивался логично, без каких-либо нестыковок, а оригинальные образы приходили в голову как раз в то самое время, когда были нужны. И большой рассказ, в котором сложное переплетение событий раньше заставляло меня напрягаться, вдруг понесся стремительным потоком, не встречая на своем пути малейших препятствий. Это была история о множественности миров, окружающих нас, о тонкости их взаимодействия, о материальности мыслей и даже чувств, об их прочности и хрупкости одновременно. Я забурился в эту тему давно, она привлекает меня гораздо больше, чем космоопера или киберпанк. Каждому своё, как говорится. И вот однажды, опустив глаза, я увидел, что мой кот повернул голову к монитору и внимательно смотрит в него. «А, понятно, – подумал я, – появляются буковки, бегут строчки, и это привлекает потенциального охотника». – Ты умеешь читать? – Мои пальцы утонули в длинной шерсти. – Может, ты действительно «кот ученый»? – Мр-р-ри… – Значит, понимаешь, о чем я пишу? – Мр-р-риу! – Не исключено, что в прошлой жизни ты был человеком, – вздохнул я. – А что, всякое может быть! – Ма-у-у… – произнес кот, и я уловил в его голосе незнакомые нотки. – Ну пошли, я тебя покормлю. Есенин спрыгнул со стола и направился в кухню, опережая меня на несколько шагов. Там в углу, возле тумбочки с овощами, находился его лоток с песком и кормушка-поилка. Я насыпал коту корма, налил воды, вычистил лоток. Потом вернулся в гостиную и включил телевизор. На время кормления творческий процесс у нас прерывался. Я же не Флобер, который однажды просидел за письменным столом сорок два часа подряд, а потом упал в длительный обморок. У нас с котом – или у кота со мной – было всё по-другому. Неторопливо он заканчивал трапезу, величаво входил в комнату, в знак благодарности терся о мои ноги, пару минут издевался над когтеточкой. А потом, заглядывая в глаза, говорил «пошли, что ли?» – и наша работа продолжалась. Так было несколько дней подряд – Есенин приучил меня к новому порядку. Но однажды я заметил, как что-то изменилось в поведении кота. Лежа на столе, он вел себя беспокойнее чем обычно, часто поднимал голову и ловил мой взгляд, а когда мы отправились в кухню, не трусил впереди, а шел рядом, толкая меня боком и намеренно путаясь под ногами. – Что с тобой? – спросил я. – Мур-р-ри! – ответил кот. В кухне пахло чем-то незнакомым – наверное, затянуло запах из соседской форточки. – Здрасьте, пожалуйста! Зачем ты перетащил кормушку в другой угол? – Ма-а-у. – Ладно-ладно, я не ругаюсь. Просто захотелось новизны, да? Я переставил кормушку на прежнее место, долил воды и насыпал корма. Есенин подошел, нехотя погрыз сухие катыши. – Так ты не голоден? Хорошо, до вечера еще скушаешь. Кот не ответил, только оглянулся и проникновенно посмотрел мне в глаза. А на следующий день всё повторилось. Есенин сопровождал меня в кухню, подталкивая боком. А то вдруг останавливался передо мной, заставляя через себя перешагивать. И снова кормушка стояла не на своем месте. И если бы одна она! Не на месте оказался даже пак с минеральной водой – шесть бутылок по два литра в каждой. Передвинуть двенадцать килограммов на метр в сторону никакому коту не под силу! – Что это такое? – воскликнул я. – Зачем ты это сделал? И когда? И как! – Му-р-ри! – Что мурри? Ты что дуркуешь? Есенин уселся посреди кухни и грациозно выпрямил спину. В его обиженном и одновременно невинном взгляде мелькала какая-то доселе незнакомая проницательность. Я смотрел на него удивленно, он на меня – гипнотически. И в какой-то момент мне показалось, что кот знает то, чего не знаю я. И хочет сказать мне об этом, сообщить, поведать, предупредить, что ли… А может хочет, чтобы я сам догадался… И тут я услышал шаги. И внезапный озноб – от макушки до пяток – пробежался по телу. Я вздрогнул и замер. В моей квартире кроме нас был кто-то еще! – Что там случилось? – послышался из коридора одновременно знакомый и незнакомый голос. И через несколько секунд в кухню вошел мужчина в спортивных штанах с двойными белыми лампасами и в толстом сером свитере, который я когда-то очень любил. Как моя старая фотография – еще без седины… Со скоростью света в голову влетели мысли и отпечатались в сознании, застряли в нем. Мой нынешний рассказ. Кот Есенин, «прочитавший» его. И переход между мирами, который был известен только ему… И сдвиг по времени лет на семь или восемь… Поздороваться? Ведь надо что-то сказать! Спросить? Выяснить? – сумбурно мелькало в голове. Мы смотрели друг на друга, догадываясь, что у каждого возникают одни и те же мысли и ощущения. Я понимал, что у него вопросов ко мне больше, чем у меня к нему. Это и неудивительно. А потом, в какой-то момент, оба поняли, что нужно оставить всё как есть. И осознать эту зыбкость, эту эфемерность, не прикасаясь к ней. Не делать шагов навстречу возможному разочарованию… И просто помолчать. Хотя бы в этот раз… Потом он протянул руку, и я впервые в жизни ощутил, какое у меня рукопожатие. – Мр-р-ряу! – довольно произнес Есенин, переводя томный взгляд с одного меня на другого. Через минуту я вернулся в спальню, сел к столу, дописал последнюю строчку и поставил в конце многоточие… |